В неделю мясопустную
Приидет Сын человеческий в славе своей Матф. гл. 25. ст. 31.
Было пришествие первое; будет же и второе: первое было смиренное, второе будет славное: первое подобно было дождю сходящему на руно и капли каплющей на землю: второе подобно будет молнии, которая осветив Восток вдруг досягает и до Запада: осветит молния его вселенную, увидит и подвижится земля, горы яко воск растают от лица Господня, от лица Господа всея земли. Ибо в первом сын человеческий пришел спасти мир; во втором приидет судити мир.
И понеже сей суд имеет быть с тем, чтоб воздать всякому по вере его и по делам его, следовательно суд сей страшен только будет неверным и нераскаянным грешникам: а верным и в благочестии до смерти пребывшим желателен и радостен. Те вострепещут чувствуя изливаемую на себя чашу ярости гнева Божия: а сии возвеселятся приемля несказанное награждение за подвиг веры и добродетели. Одни от горести духа будут кричать горам, падите на ны; и холмам, скрыйте нас: другие в веселом восторге петь будут песнь пристойную браку Агньчу. Возвеселится праведник, егда увидит отмщение, руки свои умыет в крови грешника; и речет человек: аще убо есть плод праведнику; убо есть Бог судяй им на земли.
Какое имеет быть страшнаго суда сего произшествие; о том говорить я теперь не намерен: ибо нынешнее Евангелие хотя кратко, но ясно и живо то нам описало. Мы вместо того изследуем, какая для нас есть польза уверенным быть, что будет человеческим делам суд. А ты испытуяй сердца и утробы, Боже, ты, который сказал, что самое слово Твое будет нас судить в последний день, сотвори, дабы оно нам теперь было во спасение!
Нет действительнейшей узды для удержания человеческих склонностей, как то, что надобно некогда во всех своих делах дать отчет Тому, от котораго яко всеведущаго ничего скрыть не льзя, который яко справедливый не знает приятия лиц, и который яко пресвятый равно гнушается нечестиваго и нечестия его: одним словом, чтоб памятовать суд.
Почему сия кажется и есть причина, что некоторым не приятно, когда говорим о суде, или и совсем тому верить не хотят: не иная, говорю причина, как только, что напоминание сего не мало препятствует исполнению их склонностей. Ибо человек обыкновенно чего не любит, того и принять не хочет. Филикс все слушал хорошо Павла: но как помянул он ему о суде, смутившись Филикс Павлу сказал: Теперь поди от меня: а когда время будет, я тебя призову. Но мы в противность словам Вельможи сего должны говорить: душе святый! прииди к нам: мы теперь имеем время, мы призываем тебя: открой нам пользу ожидаемаго нами суда.
Первая польза есть, что мы чрез то возбуждаемся к добродетели, надеяся, что она не останется без награждения. Последняя слеза пролитая нами от сожаления о неповинном человеке не будет забыта: наималейшая милостыня заплатится: скрытое сострадательное о другом воздыхание пред всем светом будет прославлено: за доброе слово сынами вышняго будем названы: за чашу студеныя воды пролиются нам источники безсмертия: будет почтенна пред очами Божиими супружеская любовь, девическая чистота, любовное приятелей обхождение, подчиненных к вышшим повиновение, вышших о подчиненных попечение: всякое доброе намерение не постыдится, прилежание похвалится, труд наградится, верность прославится, ревность облобызается, подвиг веры и всякия добродетели увенчается. Чтоб ты ни зделал доброе в тайне, то Отец небесный видяй в тайне воздаст тебе яве.
Разсуждая сие Государь, без уныния будет сносить свои великие труды, тем наипаче, что он ни от кого на земли награжден быть не может. Министр будет хранить не зазорную совесть, ведая, что некогда откроются советы сердечные. Церковный служитель сим возбудится блюсти чистоту духа в союзе веры. Воин без страха свою будет проливать кровь. Купец в простоте сердца своего будет служить нуждам общим: земледелец без отягощения будет влечь свой плуг, увеселяя себя надеждою плодов в будущей на небесех жатве.
И хотя должны мы любить добродетель для её самой: однако, чтоб больше к ней прилежали благоволил Бог ободрить нас к тому надеждою воздаяния. Когда говорим, что добродетель сама себе есть награждением; не в том говорим разуме, аки бы она кроме самой себя другаго награждения не имела; но что она, хотяб от человек и презрена была, с другой стороны великия имеет надежды. Да притом смертные люди и не имеют, чем могли бы довольно наградить никогда не умирающую добродетели заслугу.
И как чаяние будущаго суда возбуждает нас к добродетели, так удерживает от зла. Ибо уверены мы, что за всякое праздное слово должны будем дать ответ; что всякое помышление взято будет на разсуждение, всякая слеза внесется в число, всякая обида поставится на меру, всякое преступление положится на вес. И сие тем будет удобнее, что сама совесть будет всему тому доноситель, свидетель, и некоторым образом судия; да и онаж сама будет, которая осудится или оправдится. О! что, ежелиб сего не было страха. И так всюду владычествует порок, превращает государства, разоряет земли, истребляет города, так, что вопль его доходит до самаго неба. Что? ежелиб притом сей узды не было.
Но о преблагаго о нас Божия промысла! как только надмится мысль наша разными своевольными предприятиями, страх суда оную смиряет, и в самом прихотей наших стремлении нас останавливает. Сей думает, как бы ограбив другова себя обогатить: Но вот уже его обнаженнаго несут во гроб. Тот в покои ночном безпокоит себя, выдумывая способы, как другова неповинно обнести: но вот он сам позван к Божиему не лицеприятному суду. Много мы затеваем, и весьма далеко бросаем мысли свои, но в самое то время, в которое казалось, что мы договор зделали с смертию, дабы она к нам никогда не приходила; в самое сие время вот перст Божий пред твоими, человече! очами пишет: МАНИ, ФЕКЕЛЬ, ФАРЕС: то есть; Бог измерил жизнь твою, и сократил её: положил на весы свои все предприятия твои, и показались пред очами его очень легки: разобрал он дела твои, и отбросил их от лица своего.6 Ох какой страшной на пышность человеческую удар! После Александра Македонскаго нашлись проекты, в которых сей властолюбивый Государь не удоволившись, что уже завоевал большую земли часть, хотел ещё и в других вселенныя углах оружием своим смутить смертных покой; но в самом жару сих великих замыслов холодная смерть его поражает. Здесь язычник сказал бы ему: теперь думай, Александр! как тебе переехать через Стиксово озеро: а мыб Христиане сказали ему: Думай теперь, как тебе ответ дать имеющему власть живота и смерти.
По случаю разсуждения сего приметим мы, слушатели, что самая смерть нам не мало благодетельствует. Ибо, ежели бы никогда не умирали мы, никогдабы не перестали грешить, следовательно, никогдабы не перестали безпокоиться.
Разсуждение сие есть сильное средство ко удержанию непристойных склонностей. Оно злодею есть мучительная язва, мздоимцу бичь, невоздержному узда, своевольному оковы, ленивому возбуждение, лжесловеснику ограда. А ежелиб кто и сим нимало не двигался, или по крайней мере в злодеяниях своих ни малаго признания не имел, того почитать надобно за солому, на сожжение вечному огню приготованную.
Святое писание от сего предостерегает нас представляя в пример пять буих дев, которыя ожидая пришествия жениха своего задремали: чрез что у них и масло оскудело и огонь погас. Ах девы подлинно безразсудныя! надобно было вам частым воспоминанием суда возжигать свет трезвых мыслей и непорочныя совести. И для
При случае сего Христианскаго учения сказать надобно и то, что ежелиб люди не были уверены о будущих за добро и зло воздаяниях, то никакое бы и общество стоять не могло. Ибо без сего чем Государь своих подданных удержит от зла? чем возбудит к добродетели? Награждениями, скажете вы, и наказаниями. Но много бывает потаенных злодейств, в которыя проникнуть не льзя: много скрытых добродетелей, которыя здесь без награждения остаются. Так чем же, паки говорю, верховный начальник утвердит законы свои? Поистинне напоминанием Божия правосудия, которое ни злых без наказания, ни добрых без награждения не оставит.
Многие со всею своею доброю совестию от нападков сильных не имеют насущнаго хлеба: многия святыя души от клевет, от налогов, от гонений проливают слез целые источники. Отъими от них ещё последнюю надежду будущаго Божияго воздаяния, то одним разом и добродетель уничтожиш, и их поразиш отчаянием. Иов лишившись всего, чем мир увеселяет нас, лютою страдал язвою. Послушайте же, чем утешал себя сей великодушный муж: Вем говорил он, яко присносущен есть, иже имать искупити мя и на земли воскресити кожу мою терпящую сия.
Так успокойте же жалобы свои, вы мнимые несчастливцы! и слезы свои растворите радостию. Се приидет Господь на облацех, и мзда его с ним. Он отрет слезы ваши: и тогда возрадуется сердце ваше, и радости вашея никто же возмет от вас.
А понеже признаться надобно, что мы не
На конец прибавим и то, что как смерть не редко бывает нечаянна, так и суд будет внезапный. Почему не надобно покаяния откладывать. Не знаем, в кий час Господь Наш приидет. Да будут убо чресла наша препоясаны, и светильницы горящии. А что ещё не постиг нас страшный час сей, то да не будет нам случаем своевольной безопасности, но доказательством благости и долготерпения Божия, которое нас на покаяние ведет. Молить Господа должно, чтоб в грехи не впали мы, или по крайней мере, во грехах бы не закосневали: Но когда памятовать станем последняя наша, поистинне или не согрешим, или во грехе не закоснеем, аминь.